Он вошел в историю как один из самых богатых и влиятельных людей в мире. Одни называли его гением, другие проклинали, третьи боготворили и в то же время ненавидели.
Но равнодушным Джон Дэвисон Рокфеллер не оставлял никого. Этот человек стал подлинным символом американской мечты — простой парень из глубинки, с нуля создавший невероятную бизнес-империю.
Под конец жизни Рокфеллер-старший выглядел поистине инфернально. Абсолютно лысый череп, обтянутый кожей, впалые глаза, пронзительный немигающий взгляд.
Тонкие бескровные губы, сжатые в ниточку. Ни единого волоска на лице — ни бровей, ни ресниц. Не человек, а какой-то демон из преисподней. Не зря жены рабочих пугали непослушных отпрысков: «Будешь баловаться — заберет тебя Рокфеллер!»
Но сам владелец миллиардов гордился не толщиной кошелька, а своей незапятнанной репутацией.
«Я богат и честен, а это редкое сочетание!» — любил повторять он. И действительно, железные моральные принципы, впитанные с детства, Рокфеллер пронес через всю жизнь.
А началось все во Франции XVI века. Предки Джона, гугеноты по фамилии Рокфайль (потом они поменяют ее на немецкий манер), бежали от религиозных гонений в Германию.
Эти люди были фанатиками протестантской веры — угрюмые, суровые, презирающие земные наслаждения. Только тяжкий труд, только полная самоотдача Богу — никаких радостей, никаких послаблений.
Растворившись среди немцев, Рокфайли переняли их педантичность и дисциплину. Неудивительно, что однажды эти люди двинулись за океан — искать землю обетованную, где можно жить по своим правилам.
Они осели в Америке в XVIII веке и начали продвигаться на Запад. Нью-Йорк, Огайо, Мичиган — регион за регионом осваивали Рокфеллеры девственные территории Нового Света.
Жизнь была тяжкой: тащась в фургонах по бездорожью, перебиваясь с хлеба на воду, они раз за разом начинали все сначала. Пока, наконец, не добрались до городка Ричфорд, где 8 июля 1839 года и появился на свет Джон Дэвисон Рокфеллер.
Вряд ли в тот момент четвертый (из шести) ребенок фермера Уильяма и скромной домохозяйки Элизы привлек чье-то особое внимание.
Мало ли младенцев рождается в богом забытых американских весях? Но прошли годы, и имя Рокфеллера прогремело на весь мир.
Надо сказать, родня по отцу и матери словно явилась из разных вселенных. Если Дэвисоны олицетворяли собой образец пуританских добродетелей, то Уильям Рокфеллер был редкостным проходимцем.
Этот обаятельный красавец-мужчина слыл отъявленным мошенником, бабником и пройдохой. Уильям то притворялся глухонемым, выведывая чужие секреты, то выдавал себя за знахаря, впаривая глупцам стекляшки под видом драгоценных камней. Словом, успевал жить на полную катушку.
А вот жене Элизе с непутевым муженьком приходилось несладко. Уильям то и дело исчезал на месяцы, оставляя ее с детьми без гроша.
Бедная женщина горбатилась на ферме от зари до зари, еле сводя концы с концами. А блудный супруг тем временем шиковал, он сорил деньгами и крутил романы направо и налево.
Лишь изредка он заявлялся домой при полном параде — в модном костюме, верхом на породистой лошади, сверкая золотыми перстнями. На несколько дней в семье воцарялась идиллия, но потом Уильям вновь пускался во все тяжкие.
Глядя на мать и сестер, надрывавшихся в поле, юный Джон многое понимал. Как и в том, какой разительный контраст являл собой лощеный отец, легко зарабатывающий бешеные деньги. Мальчик быстро смекнул, что к чему. И решил во что бы то ни стало выбиться в люди.
С ранних лет в Джоне проявилась коммерческая жилка. Еще ребенком он начал делать бизнес: покупал конфеты и перепродавал их с наценкой сестрам. Выращивал индюшек на продажу.
Вырученные центы складывал в копилку, а потом и вовсе давал их под проценты самому Уильяму. Было от кого унаследовать талант добывать деньги из воздуха!
Характером юный Рокфеллер пошел в материнскую породу. Работящий, дисциплинированный, жесткий и упрямый, словом типичный пуританин, рожденный для великих дел.
Целыми днями он пропадал в поле, а по вечерам, при свете керосинки, изучал бухгалтерию. Ни танцы, ни выпивка, ни девушки Джона не интересовали. Он знал: впереди маячит великая цель, и все силы надо бросить на ее достижение.
В 16 лет, окончив школу, Рокфеллер отправился в Кливленд, по тем временам огромный город. Он решил стать бухгалтером, не мыслил себя без четкой, упорядоченной жизни.
Целых шесть недель юноша обивал пороги контор, пока не получил место младшего клерка. И надо же такому случиться, что первым его клиентом стала фирма, занимавшаяся перепродажей недвижимости некоего Сэмюэла Эндрюса, антрепренера и владельца угольной шахты.
В тот момент Рокфеллер впервые близко познакомился с «дьявольским коктейлем», которому предстояло стать делом всей его жизни. Этот «напиток» назывался нефтью.
Юный Джон с головой ушел в работу. Ему безумно нравилось оперировать цифрами, выстраивать безупречные отчеты, следить за потоком денег.
Через три года он считался лучшим бухгалтером Кливленда и уже метил в партнеры к боссу. Но тут судьба вновь свела его с Эндрюсом.
Шахтер предложил Рокфеллеру создать товарищество для добычи и переработки нефти — спрос на керосин для ламп тогда рос как на дрожжах. Джон почуял запах наживы. Вложив в дело 4000 долларов, он с головой ушел в нефтяной бизнес.
Вскоре грянула Гражданская война. Обе стороны конфликта остро нуждались в топливе. Рокфеллер с партнерами снабжали и южан, и северян. Керосиновые лампы горели и в походных лагерях, и в госпиталях. Прибыль текла рекой.
Свой первый миллион Джон заработал уже к 25 годам. А тут и в личной жизни случилось важное событие: он, наконец, повстречался с 18-летней Лорой Селестией Спелман.
Девушка словно сошла с рекламного плаката идеальной протестантской невесты. Набожная, скромная, из хорошей семьи — чем не пара для сурового моралиста Рокфеллера? Поначалу, правда, Лора сомневалась.
Но настырный юноша обаял ее серьезностью и надежностью. «Дайте мне время, и я стану богачом!» — обещал Джон, и девушка ему поверила.
Они поженились в 1864-м, а на брачное ложе невеста, говорят, так и легла — в белоснежной ночной рубашке с длинными рукавами и глухим воротником. Так требовали приличия в пуританских семьях.
Молодые поселились в скромном кливлендском доме. Джон в компании с Эндрюсом вовсю развивал «керосинку», не забывая о железной экономии. Из мебели в конторе были лишь стол да два стула. О чем говорить, если даже чернильницы и те заправлялись в складчину!
Но скаредность в мелочах уживалась в Рокфеллере с невероятной деловой хваткой и готовностью к риску. Именно он стал скупать все окрестные нефтеперегонные заводики, создав первый в мире вертикально интегрированный нефтяной трест «Стандарт Ойл».
Путем интриг и подкупов Рокфеллер договорился с железнодорожными компаниями о льготных тарифах, разорив тем самым всех своих конкурентов. Постепенно под его контроль перешла почти вся нефтепереработка США.
Рокфеллер работал по 18 часов в сутки. Порой ему чудилось, что из крана вместо воды течет нефть, а вилки-ложки отлиты из чистого керосина. Воистину, это была мания, настоящее помешательство.
Он мог ворваться в комнату к жене и начать орать: «Ты веришь, что я стану богачом?!» И трижды повторить этот вопрос — с горящими глазами и пеной у рта.
При этом дома Джон был совсем другим — любящим мужем и отцом четверых детей (которых Лора честно рожала каждый год).
Рокфеллер играл с малышней в прятки, рассказывал сказки, а на Рождество переодевался в Санта-Клауса. Правда, педагогические методы у него были своеобразные. Он словно создал домашнюю фабрику будущих капиталистов.
За каждый выполненный труд детям полагался гонорар — от одного цента за прихлопнутую муху, пяти за вычищенную лошадь и до двадцати за полдня работы на огороде.
Еще Джон любил закатывать шумные семейные представления с песнопениями, молитвами и театрализованными сценками.
Многие гости, случайно забредшие на такой «праздник жизни», помирали со смеху, глядя на импровизированные пуритано-капиталистические мистерии Рокфеллеров.
Годы шли. Состояние Джона ширилось: десять миллионов, двадцать, пятьдесят… В какой-то момент «Стандарт Ойл» уже контролировала 90% нефтепереработки Америки.
На долю Рокфеллера приходилась пятая часть мировой добычи «черного золота». Железные дороги и месторождения, заводы и танкеры, целые города и тысячи рабочих — все это принадлежало ему одному. Этакий Гулливер в Лилипутии.
Конкуренты молили о пощаде. Рокфеллер был безжалостен. «Нефть — это товар. Как только остальные это поймут и перестанут лезть в наш бизнес, я тут же стану филантропом и благотворителем», — холодно бросал он просителям. И продолжал «давить клопов», скупая все на своем пути.
Америка с ужасом и восторгом взирала на невиданного монстра — одинокого, всемогущего, порожденного самим духом предпринимательства.
В конгрессе заговорили о насущной необходимости антимонопольных законов. Слово «монополия» тогда звучало, как ругательство.
А Рокфеллер, с его тяжелым немигающим взглядом, редкой бородкой и вечной полуулыбкой, стал в народном сознании кем-то средним между Дракулой и Дартом Вейдером. И это притом, что в частной жизни Джон был добропорядочным семьянином, он не пил, не курил и не изменял жене.
К началу ХХ века магнат достиг вершин могущества. Его капитал оценивался в полтора миллиарда долларов. Сегодня с учетом инфляции это составило бы под $600 млрд — больше, чем у Безоса, Гейтса и Баффета вместе взятых!
