В Псалме 26-м (14 стих) есть такие слова:
Человек должен Господа потерпеть. Мы устроены таким образом, что нам хочется от Бога все получать. Мы пришли, помолились и хотим, чтобы Он нам все сделал, все устроил. Так (почему-то) с нашей точки зрения устроена нормальная духовная жизнь.
Только представьте: Заболел – пришел в храм, помолился, акафист или канон прочитал или просто посидел, попросил Бога: «Господи, исцели». Прихожу на следующий день в больницу, говорят: «Здоров ты!». Вот это я понимаю!
С работы уволили. Подумаешь, расстроили! Я из отдела кадров прямо в храм — прихожу к святителю Николаю, святителю Спиридону.
Прочитал акафист, помолился, выхожу — а там уже стоит кадровик и говорит: «Вам работа! Мы вас нанимаем!». Вот это я понимаю! Все хорошо, законно, правильно!
Сразу устраиваюсь на работу — условия лучше, зарплата больше, количество рабочих часов меньше. Нормально! Всегда буду молиться святителю Спиридону.
Только ребенок заболел, я к иконе целителя Пантелеймона, акафист прочитал, прихожу, а он уже сидит, умненький-благоразумненький уроки делает.
Мы себе представляем жизнь с Богом почему-то такой. И нам очень хочется, чтобы она была такой. И мы не можем понять, почему она не такая.
Я же молюсь, я же прошу, я же акафист ведь прочитал или канон, или по четкам 50 раз. Я уже 40 акафистов прочитал, а работы так и нет.
И куда теперь я должен идти? И кому должен верить?
Может, какому-то другому святому помолиться? Может, Спиридон за это не отвечает? Может, он за что-то другое отвечает? А я еще 40 акафистов прочитаю!
Только скажите работающий алгоритм, технологию! Ведь все в этом мире технологично… Я не против! Скажете, что надо 40 акафистов, — прочитаю. Кому? Я согласен потерпеть, даже могу не есть, не пить, не спать.
Но вы мне обещаете, что на 41 день будет работа? Обещаете? Нет? А что я буду делать?
Или, скажем, ребенок заболел.
Я готов прочитать акафист Пантелеймону три раза. Прочитал. Думаю: «Три раза мало». Прочитал двенадцать раз – не помогает. Может, думал, по-гречески читать, все-таки он грек был…
Может, он по-русски не понимает акафисты, поэтому не реагирует? Дайте мне акафист по-гречески! Прочитаю по-гречески! Только скажите, сколько раз прочитать, чтобы ребенок был здоров!
А иначе зачем вообще все ваши акафисты, все ваши каноны, все эти молитвословы в кожаных переплетах, в простых переплетах, большим шрифтом? Зачем все это, если оно не работает?
Что мне делать?
От человека, допустим, уходит жена, ребенок отбился от рук, с работы уволили. И он спрашивает: что мне делать, чтобы жена вернулась, ребенок выздоровел, работа появилась?
И батюшка затянул: «Надо покаяться, вспомнить все свои грехи, прочитать семь книг Игнатия Брянчанинова, научиться молиться, потом пять томов Добротолюбия,
побороться со страстями, покаяться во всем, посидеть 47 лет в пустыне, как Мария Египетская, и может быть, если Богу будет угодно, все вернется».
Человек этого не понимает, и никто не понимает. И понимание не сразу приходит. Если бы кто-то сказал, что это элементарно, он бы, конечно же, соврал. Но все потихонечку через это проходят: прочитали три акафиста – не помогло, 4, 5, 12, 40, выучили наизусть – не помогает.
И потом у них возникает вопрос: Что это такое, Господи? Почему так? И слышит человек голос святого отца или Ангела, или внимает строкам из Евангелия: «Терпи».
И вот тогда он начинает терпеть. Он уже не молится, потому что не верит. Во что не верит? Он не верит в силу акафиста или в силу своей молитвы.
Он не верит, но знает, что надо терпеть. И он ходит, держась за стенку, потому что горе велико, а Бог не слышит, Бог, как думает он, оставил. Но терпеть надо.
Что надо терпеть?
Терпеть такую волю Божию.
Человек думает: Я её не понимаю, не вижу смысла в этом. Я же думал, что Бог добрый, а он не откликнулся. Думал, что он великий, а он не смог! Думал, что ему надо это, а Бог его знает, что ему надо.
Но я знаю, что надо терпеть, и хотя не получилось, как просил, но остаюсь с Богом, который меня не видит, который меня не слышит, не любит и изменять мою жизнь, как мне кажется, не собирается.
Ну и ладно, всё равно я от Тебя никуда не уйду. Мне некуда идти, потому что я всеми оставлен. Если ты меня не послушаешь, идти мне все равно некуда.
Есть люди, которым есть куда идти: они пойдут к бабушкам, к экстрасенсам, к гадалкам, куда-то еще. Вариантов много. Но человек, который вдруг слышит в собственном сердце слова:
«Надо терпеть. Да укрепится сердце твое, будь мужественным, терпи».
Он, услышав, остается терпеть. Он понимает — все бесполезно, акафисты не работают, исцеление не наступает, брак не клеится, люди не исправляются.
И он говорит: «Ну и ладно, пусть ничего не будет, идти все равно некуда. Остаюсь, Господи, с тобой». И остается. Ходит в церковь, не молится, но продолжает ходить, о чем-то просить, уже ни на что не надеясь, просто потому что некуда идти.
Проходит час, год или сколько Богу угодно, и вдруг все мгновенно или постепенно меняется: ребенок исцеляется, жена возвращается, появляется работа, как будто из ниоткуда.
Человек никак не связывает это с молитвой. Он понимает, что молитва осталась бесплодной, но он совершенно точно знает, что это сделал Бог.
И он научается самому важному действию, которое выше, больше, сильнее всякой молитвы, любого акафиста, любой вещи. Он понял, как важно терпеть, просто терпеть. Не понимая почему, не понимая зачем, не понимая для чего, какой в этом смысл, сколько, когда, чего. Он просто понимает:
«Я никуда от тебя не уйду. Пусть мне будет хуже и хуже, но идти мне некуда». И вот тогда все меняется.
И самым главным инструментом, изменяющим жизнь человека и его близких, в итоге, является терпение. Просто терпение. Когда он принимает, что Богу так угодно, и терпит.
Молится, но наступает предел и молитве, когда человек молиться больше не может, потому что толку от этого не видит, но продолжает просто терпеть, не отрекаясь, не ропща, не возмущаясь, не ругаясь с Богом.
«Все равно я буду ходить в храм, все равно буду жить с Тобой, все равно буду надеяться на Тебя, даже если толка в этом никакого нет» – вот это меняет жизнь людей, вот такое принятие.
Кто этого не понял — это не значит, что он погиб, это не значит, что он потерян, это лишь значит, что он еще не понял важных вещей. Его время еще впереди.
Может быть, оно наступит через 10 лет, может, через 10 дней, может, через 50 лет. Но, рано или поздно, любой остающийся в церкви человек, понимает, что главное в Церкви — это то, что надо терпеть Господа.
Поэтому и Христос говорит в Евангелии: И пока человек не поймет, какую роль в его жизни играет терпение, он не сможет войти в близость со Христом. В этом случае он не понимает главного — что надо терпеть.
В сущности, мы обыкновенные страстные люди. Все мы хотим, чтобы у нас была счастливая, радостная жизнь. Просто потому, что мы люди. А ко всему прочему еще и грешные люди.
Когда нам плохо, мы начинаем молиться. Для чего? Чтобы стало хорошо. Мы не понимаем еще, что на самом деле смысл не в том, чтобы нам стало хорошо, а в том, чтобы подготовиться к жизни будущего века. Но последнее нам еще непонятно.
Мы же только-только в Церковь пришли, только-только воцерковились, и неизвестно еще, через какое количество времени это нам откроется. Через сколько лет и сколько страданий.
Да, чаще всего мы просто хотим, чтобы нам было хорошо. И молимся. Помолились и стало хорошо. А как стало плохо, мы снова помолились, и снова стало хорошо!
Это поведение потребителя. Мы желаем, чтобы постоянно нам было хорошо. Чтобы нас все радовало, утешало, вдохновляло.
Я что, в раю, что ли? Я нахожусь в мире, лежащем во зле! Я отвергнут от Бога, проклят, нахожусь в болоте своих грехов. Я горд, надменен, весь испорчен настолько, что, если сегодня придет Христос, погибну. Да какая разница? Я хочу, чтобы мне было хорошо здесь и сейчас.
И если говорить нам, как ребенку, который хочет мороженое: «Не надо тебе, вредно тебе мороженое, ты заболеешь от такого количества сладкого и холодного», то это будет бесполезно. Он не поймет.
«Мороженку хочу, мороженку хочу»
«Не будет тебе мороженки, понял?»
«А когда будет?»
«Никогда не будет».
Ребенок пошел, терпит.
Через несколько дней мороженое подарили, но оно ему уже не нужно. Но он понял, что не все в этом мире творится по его воле.
Если ему объяснять, почему ему мороженое сегодня нельзя, он не поймет. Но пока это зависит от меня — дать ему сладкое или нет, я ему не даю. И он понимает, что в этом мире его воля не главная.
А если буду всякий раз давать ему мороженое, то, когда чуть вырастет, он попросит у меня дорогой телефон или компьютер, а у меня уже и денег нет. Он скажет:
«Как это денег нет? Всегда были, теперь нет. Давай кредит бери! Мне надо. Всегда в этом мире моя воля».
А приструнять его уже поздно. Он начинает манипулировать:
«Или я звоню сейчас быстро мне все дадут, а вас посадят. Или заберут меня от вас». Глупый он еще, только-только вроде бы в садик пошел. А дел наделал таких, что аж плохо. Потому что не был как следует воспитан.
А Бог, Он мудрый, поэтому говорит: «Нет. Ты хочешь здоровье? Не дам. Потерпи болезнь. Потом вылечишься, и все будет нормально, но ты потерпи ее. И поймешь, что на самом деле в страданиях и в терпении не все так, как ты хочешь.
Что надо научиться терпеть, надо научиться внимать болезням других людей, а не своей. Надо научиться видеть себя в страданиях, надо прикоснуться к своим язвам, надо понести свой крест».
Объяснять тебе бесполезно, ты будешь вопить: «Дай мне здоровье». А тут ты потерпел, через три года поправился и стал совсем другим человеком. Потому что терпел.
Без всяких объяснений и назиданий. Я просто заставил тебя терпеть, и ты вышел другим человеком. Теперь отдохни, не будет болезни. Пять лет поживешь нормально, через пять лет заболеет твой ребенок. И снова я тебя не услышу.
Но ребенок выживет, а ты научишься такой скорби, и такой молитве, и такой вере, которую никак бы иначе не приобрел. А потом вылечится и ребенок.
Но ты станешь совсем другим человеком, и через 10 лет уйдешь в монастырь. Потому что, когда молился за ребенка, это обещал.
Вот так вот Он строит.
Но как это объяснить? Бесполезно. Человеческий разум, привыкший к удовольствиям, к своей воле, к самоугодию, к своим представлениям о том, что такое хорошо, что такое плохо, что правда, что неправда. Он не вмещает этого всего.
Ему говоришь: «Так надо», а он не хочет. Не хочет так, хочет по-другому. Но будет так, как хочет Бог, а ты терпи. И человек терпит. Если не терпит, то урока не получает.
Но если терпит, проходит нужный урок — он меняется, приобретает новые качества, с него слетает шелуха, самость, похоть, грехи. Он учится молить, учится добродетели, начинает жалеть других, у него наступает приращение благодати.
И вот так — от страдания к страданию, от терпения к терпению — человек восходит к возможности войти под кров Царства Божьего. Самым важным элементом жизни являются эти последние строчки 27-го псалма:
«Мужайся, и да крепится сердце твое, и потерпи Господа».
Понравилась статья? Не забудьте поставить лайк ❤️ и поделиться своим мнением в комментариях! Так материал увидит больше людей 😊 Текст сделан на основе видео:
