В шестидесятых годах Геннадий Шпаликов пользовался невероятной популярностью, и не только у девушек.
Его обаяние, остроумие и лёгкость в общении привлекали буквально всех, с кем он знакомился. А знакомиться он любил и был потом желанным гостем в любом доме. С ним было весело, интересно и очень просто.
Была у него и большая любовь. Вот только жить в браке оказалось для него психологически очень трудно…
Детство и начало пути
Геннадий Шпаликов родился 6 сентября 1937 года в городе Сегежа. Через два года его отец, военный инженер Федор Григорьевич, получив назначение в Москву, перевез туда и семью.
Когда началась война, ушел в числе первых, но домой уже не вернулся — погиб летом 44-го. Поднимать сына пришлось матери, Людмиле Никифоровне. К счастью, женщина была не одна.
Старший брат, генерал и будущий замминистра внутренних дел Семен Никифорович Переверткин активно помогал сестре. Он же определил племянника в киевское Суворовское училище.
Никто тогда даже не задумывался, что Гена хоть и из военной династии, но совсем другой душевной организации. Еще в училище он начал писать стихи и рассказы, стал редактором молодежной газеты, регулярно вел свой дневник.
В военном училище, куда парень поступил сразу после окончания Суворовского, курсант Шпаликов получил травму колена. И о военной карьере пришлось забыть. Вернувшись в Москву, он без особых трудностей поступил во ВГИК, где учился легко и непринужденно.
Да и вообще слыл настоящей звездой института кинематографии. Гену любили все, начиная от профессоров, заканчивая уборщицами. Со всеми он был приветлив, обходителен и очень галантен.
Но если последние обожали его за хорошие манеры, то преподаватели ценили его талант. Уже на первом курсе Шпаликову дали институтский приз за пьесу «Гражданин Фиолетовой республики».
Поцеловал, и упал в обморок
В это же время Геннадий женился на студентке ВГИКа Наталии Рязанцевой. С его стороны это была большая любовь с первого взгляда, она же долго не рассматривала его в качестве потенциального жениха.
— Мы все равно поженимся!- убежденно говорил он ей. — Ты родишь мне двух детей, я построю дом…
Но Наташа только посмеивалась. Она видела себя выдающейся сценаристкой и выходить так рано замуж совсем не входило в ее планы. Но Гена был настойчив. К тому же он пленил ее своим хорошим знанием поэзии.
Та хоть и не млела, но приходила в некоторое замешательство, когда он наизусть зачитывал ей Пастернака, Цветаеву или начинал петь.
Однажды он решился ее поцеловать, после чего упал в обморок. Это стало последней
каплей, и Рязанцева согласилась стать его женой. Правда, еще накануне свадьбы призналась, что совершенно его не любит. Он тогда очень обиделся:
— Не любишь, ну и катись тогда!
Но ничего подобного не произошло. Она очень старалась влюбиться, потом искренне восхищалась им, но полюбить так и не смогла…
Цензурный запрет
Когда Марлен Хуциев пригласил Шпаликова написать сценарий к фильму «Застава Ильича» тот уже был вгиковской знаменитостью. Но цензурный запрет надолго упрятал картину на полку.
— Идеологически вредная картина,- ругался Никита Хрущев. — Три парня и девушка шляются по городу и ничего не делают.
В Госкино решено было исключить ряд сцен, потребовав от сценариста многочисленных правок и доработок.
Но ничего переписывать он не хотел, скрываясь от чиновников днями и неделями, что ещё больше усугубляло ситуацию. В 1965 году ее все же показали, но в очень сокращённом варианте.
Тогда уже Шпаликов сильно выпивал. Но писать мог в любом состоянии. Он просто оставлял слова на бумаге, а они сами складывались в сюжет, каких требовал сценарий.
Так он написал стихотворение для картины Георгия Данелия «А я иду, шагаю по Москве», ставшее культовым. Да и сам фильм о любви, дружбе и человеческой доброте по его сценарию получил оглушительный успех у зрителей.
Хотя и в этой картине молодые люди ходили по городу и ничего не делали. И он, так же как и «Застава», долго «проталкивался» в Госкино.
Инна
К тому времени рядом с ним уже была другая женщина. Наташа ушла, поняв, что тяга к выпивке превращается у мужа в алкоголизм, с которым она бороться не могла. Новой избранницей Шпаликова стала актриса Инна Гулая.
Инна родилась в Харькове всего за несколько дней до начала войны. Позже семья переехала в Москву, где девушка окончила школу. Затем поступила в театральную студию при ЦДТ.
А в 20 лет началась ее артистическая карьера: актриса снялась в очень сложной по теме картине Василия Ордынского «Тучи над Борском».
Подлинным же триумфом Инны стала роль деревенской девочки Наташи в фильме Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими». Тогда пронзительная игра малоопытной коллеги поразила даже Юрия Никулина, ставшего ее партнером на съемочной площадке.
Длинная толстая коса, огромные серые глаза, мраморная кожа, стройная фигура. Но среди плеяды кинокрасавиц, помимо красоты, Гулая выделялась особым светом, нежностью, лучистостью. Некоторым она напоминала ангела.
С Геннадием ее познакомили общие друзья. И она тут же в него влюбилась. — Я встретила такого потрясающего парня!- восторженно сообщила она подруге. — Красивого, умного!
Они практически сразу стали жить вместе, сняв жилье на Арбате. Комната была настолько большой и просторной, что в ней перегородками удалось выделить спальню, кабинет для Геннадия, а потом и детскую для родившейся дочери Даши.
Счастье было так близко
Шпаликов и Гулая были молоды, талантливы и бесконечно уверены в своем счастливом продолжении пути. Так поначалу и было. Материнство не мешало Инне продолжать учебу. К тому времени она успела подготовиться и поступить в Щукинское училище.
Геннадий тоже много работал — его творческими идеями были завалены все киностудии страны. Осенью 1962 года по его сценарию Андрей Тарковский поставил фильм «Иваново детство».
А после выхода на экраны «Я шагаю по Москве» молодой семье по приказу из ЦК выделили трехкомнатную квартиру в Черемушках. Видимо, в надежде на такой же триумф. Правда, больше его сценарии подобного успеха не имели.
Шпаликов не падал духом. Ему вообще было несвойственно отчаиваться. А тут еще любимая жена рядом и маленькая дочка, которую он просто обожал. Супруги могли повздорить, особенно на почве безденежья.
Зарплаты, которую Инна получала в Театре киноактера, едва хватало на самое необходимое. Но и этот вопрос решался очень просто — они брали деньги в долг.
Испытывающий очень нежные и дружеские чувства к сценаристу, режиссер Александр Митта однажды поведал такую историю:
— Я часто давал Гене в долг. И вот однажды жена просит: «Слушай, у меня нет денег, пора уже Шпаликова попросить отдать долг». Я позвонил ему. Немного спустя он ко мне приходит и дает конверт.
Мы попили кофе, и он ушел. Жена при нем не стала открывать конверт, а когда открыла, вместо денег обнаружила листок со стихотворением под названием «Долги».
Над этим можно было посмеяться, если бы не было так грустно: черная полоса в жизни Шпаликова затянулась…
И вновь в строю
Рассвет забрезжил в 1966. Геннадию позволили поставить фильм по собственному сценарию «Долгая счастливая жизнь». Главную женскую роль в нем сыграла Инна Гулая. Ее партнером стал Кирилл Лавров.
Грустная, порой жестокая история о несостоявшейся любви была принята рецензентами по-разному. Одним не нравилась стилистика картины, другим — характер героя. Третьи увидели полное несоответствие содержания фильма его названию.
Ведь, по сути, ни о какой долгой и счастливой жизни в нем речи не шло. Единственное, в чем все были единодушны — это в высокой оценке игры Инны Гулая.
Прошла премьера незамеченной и для зрителей. А вот на международном фестивале авторского кино в Бергамо непризнанная на родине картина была высоко отмечена и критиками, и прессой.
Застолья теперь уже вдвоем
В семье все чаще стали случаться уже серьезные ссоры и бесконечные выяснения отношений. И не только из-за отсутствия денег.
Шпаликов безумно ревновал свою красавицу жену, в том числе и к успеху. Правда, ей и так не грозила постоянная занятость. После «Долгой и счастливой жизни» об успешной до этого актрисе словно забыли.
За 10 лет она снялась всего в нескольких эпизодах. Ее муж работал много, но все его незаурядные сценарии отклонялись. Они переживали это как большую трагедию. Застолья, теперь уже на пару, стали для них обычным делом и становились опасными.
Нет, он все еще любил Инну, но уже другой любовью. Любовью поэта. Семейные ценности отодвинулись на последний план.
Шпаликов не хотел думать о том, что его семья будет завтра есть, где жить. Жена же, как назойливая муха, заставляла его об этом думать. Такая жизнь начала его тяготить.
Первая супруга сценариста Наталья Рязанцева к тому времени удачно вышла замуж за Илью Авербаха и уехала в Ленинград.
Однажды в отсутствие мужа Геннадий неожиданно заявился к ней в гости. А после прислал режиссеру письмо, чтобы тот вернул ему «его жену».
Уходи…
С этих пор в супружеской подаренной хрущевке Шпаликов стал появляться все реже. И то только для того, чтобы украсть и продать какую-нибудь вещь.
Сначала целыми полками начали пропадать книги. Потом со стен исчезли картины, подаренные супругам самим Марком Шагалом.
Инна кричала, пыталась не пустить его в дом. — Ты снова?! Как «нет»?! От тебя пахнет спиртным!- и захлопывала перед ним дверь.
Геннадий вынужден был бродяжничать. Жил, где придется. Мог уснуть в сквере на скамейке, в подъезде. Здоровье его от скитаний сильно пошатнулось.
С помощью Союза кинематографистов Никита Михалков пару раз устраивал его в хорошие больницы, но тот сбегал…
«Завещаю вам только дочку…»
В тот промозглый осенний день 1974 год Шпаликов безуспешно пытался занять денег на спиртное. Днем он навестил могилу Михаила Ромма, потом встретился с режиссером Сергеем Соловьевым.
А вечером добровольно ушел из жизни. Трагедия случилась на одной из дач, что расположены в Доме творчества в Переделкино.
Среди оставшихся после него бумаг была обнаружена сберкнижка на его имя с 2 рублями на вкладе и картинка с парижским пейзажем, а на ней написанное его рукой послание:
…Всё прощание — в одиночку, Напоследок — не верещать! Завещаю вам только дочку — Больше нечего завещать!
Инна очень тяжело переживала трагедию. Многие тогда обвиняли ее за то, что выгнала его в такой непростой для него период. Друзьям 33-летняя актриса говорила, что хотела бы отправиться вслед за ним и держит ее только дочь.
— Моя карьера закончена,- плакала она. — Я не виновата в смерти Гены. Но я точно знаю, меня больше не будут снимать.
По сути, интересные роли, поездка в Канны, востребованность остались задолго до смерти ее мужа. Но она все еще надеялась, с обидой и ревностью наблюдая, как других молоденьких актрис снимают и присуждают им звания.
Одиночество
Друзья, как могли, поддерживали вдову, в том числе помогали с работой. Тогда еще Инна не походила на сильно пьющую женщину, хотя странности за ней уже водились: резко менялось настроение, могла разбудить среди ночи телефонным звонком.
Постепенно Гулая исчезла из поля зрения общественности, стала вести замкнутый образ жизни. Через какое-то время стало известно, что вдову поместили в психиатрическую больницу, выписавшись из которой, она стала чувствовать себя еще хуже.
Ее не стало в 49 лет. Актриса небывалой красоты и неординарного таланта скончалась тихо во сне от передозировки снотворного, которым спасалась от тоски и одиночества последние годы.
Гений!?
Уже после ее смерти знакомые семьи взяли на себя труд разобраться в этой драме: — Она любила Шпаликова искренне. Считала гением. Гений же и сгубил ее, -сказал кто-то из них.
К счастью, память о нем до сих пор возрождается. В 80-е годы заговорили о кинематографе Шпаликова, обратили внимание на него как на поэта.
20 лет назад на доме на Тверской улице в Москве, где жил сценарист с родителями, была установлена мемориальная доска, на открытии которой многие официальные люди говорили, как они его любили.
Огромными тиражами начали издаваться книги писателя и поэта с прозой и стихами. Один за одним выходиЛИ документальные фильмы с воспоминаниями о нем друзей и коллег.
Даша…
Судьба единственной дочери Геннадия и Инны — Дарьи оказалась трагичной. Еще учась во ВГИКе, она снялась в фильме «Детская площадка», после которого кинокритики в один
голос заговорили о появлении в отечественном кино актрисы, которой «со временем будет подвластно все». Потом было еще 6 картин с ее участием.
Похоронив мать, девушка ушла в монастырь, но в 90-е годы вернулась. Уже в Москве она узнала, что из Театра-студии киноактера ее уволили «по сокращению штатов», а фотографии из картотеки «Мосфильма» изъяли.
С тех пор ее все чаще можно было видеть лишь в специализированных заведениях, где лечили наркоманов и алкоголиков.
